В пятницу, 10 февраля, временно исполняющий обязанности Главы Донецкой Народной Республики Денис Пушилин встретился в Москве с журналистами, блогерами и общественными деятелями и ответил на их вопросы.
Об обстановке в Угледаре
– Направление сейчас достаточно горячее. В южной части, это, по сути, пригород Угледара, закрепились наши подразделения. Противник продолжает перебрасывать резервы в больших количествах, и это замедлило освобождение населенного пункта. Но, конечно же, здесь наши планы абсолютно не изменились.
В городе находится порядка тысячи человек гражданских лиц, какую-то часть мы уже начали эвакуировать, когда началась активная фаза освобождения, и из первых многоэтажек, из подвалов, вывозили гражданских и перемещали их в относительно безопасное место – это Волноваха, – где людям оказывается вся необходимая помощь.
Противник понимает, как развиваются события, он минирует сейчас многоэтажки. Есть информация по укреплениям по новым линиям, которые противник пытается обустроить. Здесь вопрос времени – ребятам там действительно непросто, но справимся.
О поставках вооружения Украине
– Германия потеряла свой суверенитет. И сейчас это очень явно. Это касается не только вооружения, это касается и развития экономики в самой Германии. Мы видим абсолютно целенаправленную сдачу позиций: дорогие энергоносители, естественно, отражаются на экономической составляющей. С этим абсолютно не считаются.
О мотивации военнослужащих
– Они понимают настоящую цель, настоящую угрозу, которую представляет [киевский режим] не только для Донбасса, но и для всей России. Противник не собирается нигде останавливаться, и, если у него будет такая возможность, то его цель – уничтожить и расчленить Россию настолько, насколько это возможно.
О восстановлении
– Большинство домов, многоэтажек, были построены еще в советский период времени, и они так или иначе требуют ремонта. С учетом того что на Украине не особо-то уделялось внимание этому, особенно в Донбассе, у нас многие дома, даже если нет обстрелов, пострадали просто от времени. Они требуют уже очень серьезных вмешательств. К примеру, в Макеевке, в 2012 году дом просто рухнул, отвалилась стена. Без всяких боевых действий, просто от старости.
У нас есть дома, которые были построены еще пленными немцами, бесфундаментные постройки. Соответственно, самое большое переживание – это, конечно же, за жизни людей. А все остальное отстроим. Мы видим, как Россия это может делать на примере Мариуполя, новых кварталов.
Мы понимаем, что это затраты. Но мы понимаем, что в плане эксплуатации это будет гораздо эффективнее, гораздо лучше.
Например, по Соледару есть абсолютное понимание. Частный сектор, которого там было много, нецелесообразно в том же виде восстанавливать. Сейчас людям нужно дать альтернативу – это многоэтажные или малоэтажные застройки, но много квартир. С учетом того, что там абсолютно точно сейчас будут рабочие места за счет соляных шахт.
О планах по встраиванию ДНР в хозяйственный комплекс России
– Конечно же, это делается. И сейчас программа социально-экономического развития – на три года. Но мы прекрасно понимаем, что нам нужно смотреть в более широком горизонте, и у нас есть уже программы, которые сейчас прорабатываются, и они одобрены Президентом на 10–15 лет по направлениям, не характерным даже для Донбасса последних десятилетий.
Огромная благодарность всем регионам всей России, я не устану это повторять, за внимание, неподдельное участие во всех процессах. Регионы-шефы закреплены за каждым населенным пунктом. У многих такое отношение, как к своему региону. Это здорово, это чувствуется.
Но мы неуютно себя чувствуем. Мы привыкли много работать, при этом и другим регионам помогать. Это наша цель, и сделать это нужно в достаточно короткий промежуток времени. И здесь мы делаем упор не на традиционных столпах экономики Донбасса – я говорю про металлургию, про угольную отрасль. Это абсолютно точно да, даже с учетом конъюнктуры рынка: мы прекрасно понимаем, что это должно сохраниться. Но это должно уже быть с учетом российских стандартов, имею в виду и экологические нормы, что раньше особо-то не было в поле зрения руководства Украины. Сейчас выстраивается комплексный подход: предприятия должны работать, соответствуя экологическим нормам.
Помимо этого есть в планах, и сейчас уже реализуются, особенности с учетом огромнейшего перечня мер поддержки сельскому хозяйству. Сельское хозяйство планируем тоже поднять на серьезный уровень, именно поэтому министра сельского хозяйства Республики повысили до вице-премьера, чтобы обозначить основные направления, которые нам сейчас интересны.
Хотим уделить дополнительное внимание – чего тоже не было в поле зрения в таком контексте – Азовскому морю. Это внутреннее российское море сейчас. Поэтому мы подняли материалы, которые были и на которые стоит опираться до того момента, когда началась застройка Донбасса и пресловутого завода «Азовсталь». До этого Азовское море – для многих это удивление, но по факту об этом говорят статистика и те материалы, которые мы подняли – давало до 50 % всей товарной рыбы Советского Союза. Почему это не использовать сейчас, я не вижу причин. Это долгая перспектива – 12–15 лет, но мы об этом тоже должны думать.
Президент у нас работает вдолгую, и на встрече (20 декабря – прим. ред.) поддержал этот проект.
О ходе переговоров об обмене пленными с Украиной
– К обменам напрямую я сейчас не имею отношения, но не могу отойти от этого, потому что в рамках переговоров на минской площадке понимаю, как это все происходит, какие будут сложности, какие трудности. Наши ребята из Донецкой Народной Республики – это моя личная ответственность.
Я переживаю за всех, за политзаключенных в том числе. Этот вопрос очень сложный, поэтому не буду много говорить. Потому что все сказанное может пойти во вред и тем, кто сейчас там находится, и тем, кто может попасть в поле зрения украинских спецслужб.
У противника установка: если это не попало в медийную высокую составляющую, они на это не обращают внимания. То есть простые рядовые военнослужащие, простые мобилизованные, сколько у них там волн мобилизации, они их не интересуют. От слова «совсем». Их интересовали азовцы, потому что это было слишком сильно раскручено, но не столько в плане какого-то боевого их применения, это у них было имиджевым. Их интересуют распиаренные личности. Во время обсуждения обмена в любой момент они просто останавливаются. Им неинтересно – и всё. То есть они останавливаются в любой момент, они делают перерывы на дни, недели.
Ну а мы в другой ситуации находимся: мы понимаем, что такое каждый день, проведенный нашими ребятами в плену, каждый час, насколько это тяжело.
Поэтому вот такой сложный процесс, который не может быть никак в паблике освещен, потому что каждая тонкость, каждая деталь может навредить, отсрочить этот обмен, а ребят возвращать нужно.
